Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения - Страница 109

109

Он будет нынче же с высокой
Ограды замка моего
Своей отрубленною головою
На всех вас ужас наводить».
На этот вызов ни один из турков
Не отвечал: никто из них не смел
На рубеже Ирана первый
В сраженье выступить. Увидя,
Что все его сподвижники робеют,
Зораб, разгневанный, схватил
Свой меч и поскакал
Один за всех на смертный поединок.
Как тигр из камышей прибрежных,
Так из густой толпы своих он прянул
И закричал Хеджиру: «Выходи;
Твои слова хвастливые не страшны;
Не на лисиц ты выехал, на львов;
Знать хочешь: кто мы и зачем
Пришли в Иран? Узнай же: я Зораб,
Сын царской дочери Темины
И многославного Рустема;
Пришел в Иран знакомиться с отцом;
По славе дел Рустем узнает сына.
Теперь скажи мне, кто ты сам?
Но ведать наперед ты должен,
Что в замок свой уж ты не возвратишься:
Тебя оплачет скоро мать,
Или жена, или невеста».

III

«Не хвастай, подождем конца, —
Хеджир ответствовал Зорабу. —
Мое ты спрашиваешь имя? Я
Хеджир; повелеваю Белым Замком,
И мне товарищ мудрый Гездехем.
А ты смотри, там в высоте
Два черных ворона кружатся;
Они почуяли добычу,
И будет им добыча;
Тобой насытив жадный голод,
На север полетит один,
На полдень полетит другой,
На север к твоему отцу,
На полдень к матери твоей,
И им они за угощенье
Прокаркают свое спасибо;
Не догадается отец,
А мать начнет рыдать и плакать;
А обо мне моя невеста
Не будет ни рыдать, ни плакать;
На нас теперь с ограды замка
Она глядит; моя победа
Ей славой и утехой будет».
Так говоря, на Белый Замок
Хеджир Зорабу указал:
Звездою утренней прекрасной
Сияла там Гурдаферид;
Хеджир, обманутый любовью,
Подумал, что ему она
Издалека приветно улыбалась,
И он на миг забыл о поединке.
Зораб, красавицу, какой никто подобной
Не видывал, увидя, обомлел,
И вся душа в нем закипела;
И он подумал: «Если в Белом Замке
Сокровище такое бережется,
То взять его во что бы то ни стало;
А ты, жених, простись с своей невестой,
Ее теперь ты с жизнью мне уступишь».

IV

Опомнясь, друг на друга очи
Соперники оборотили,
Схватились бешено за копья
И, расскакавшись, с быстротою
Двух страшных молний полетели
Один против другого. Острый
Конец копья Хеджир направил
На грудь Зораба, чтоб ее
Насквозь им проколоть;
Но острие переломилось,
Ударясь в твердую кольчугу;
Зораб не пошатнулся.
Тогда, свое копье
Тупым концом оборотив,
Его он, как рычаг,
Между конем и всадником просунул,
Им сильно двинул — и Хеджир,
Вдруг сорванный с седла, был взброшен
На воздух; грянулся на землю,
Как камень, и паденьем был
Так сильно оглушен,
Что на земле, как мертвый,
Лежал недвижимо, утратив
Из памяти и бой, и замок, и Зораба,
И самое Гурдаферид.
Зораб скочил с коня и обнажил
Свою кривую саблю,
Чтоб голову отсечь врагу;
Но тот, опомнясь, приподнялся
И, на́ руку опершись слабо,
К сопернику другую протянул
И так сказал:
«Будь жалостлив, не убивай;
Уж я убит довольно
Стыдом, которым ты меня
Сразил перед стенами замка.
Как будет над моим паденьем
Надменная торжествовать!
Вот смерть моя; тебе не нужно
Своею саблей отсекать
Мне голову — ты жизнь мою пресек:
Гурдаферид уж боле не моя;
Отныне ты мой повелитель».

V

Умолкнув, ждал он жизни или смерти.
Но билось кроткое в груди Зораба сердце:
Молящего о милости врага
Он был не в силах умертвить;
И он подумал: «Этот пленник
Мне пленников других добыть поможет;
Он в замок мне отворит вход;
Укажет в поле мне Рустема».
И он, связав Хеджира,
Его с собой повел в туранский стан,
Куда в тот самый час вводил
Свои дружины Баруман,
Поспешно вышедший из Семенгама,
Чтоб, волю шаха исполняя,
Не выпускать из глаз Зораба.
И первой встречей Баруману
Был схваченный Хеджир; при виде
Огромности и крепости врага
Обрадован и изумлен
Был несказанно старый воин;
Но он глаза потупил в землю,
Почувствовав и стыд и угрызенье
При мысли, что назначен был
Прекрасной доблести такой
Предательством готовить гибель.
А между тем при громких кликах
Всего собравшегося войска,
Которое, увидя, как могуч
Был витязь побежденный,
С рукоплесканием встречало
Победоносца молодого,
Зораб задумчиво-безмолвный
На боевом своем коне,
Не слыша плесков, ехал шагом.
Он думал об отце Рустеме,
Он думал о чудесной деве,
Он думал сладостно о многом, многом,
Чего ему не назначало небо.

VI

Турецкий стан был полон ликованья,
А в Белом Замке вопли раздавались;
Одна Гурдаферид безмолвно
Стояла на стене высокой;
Она с прискорбием смотрела
На место, где иранский витязь
Был осрамлен копьем Турана.
«О стыд! — воскликнула она. —
Хеджир, ты мнил быть твердым мужем —
И первый встречный сбил тебя с седла;
Конечно, своего копья
Не отточил ты, своему
Коню подпруг не подтянул.
Могла довольно бы теперь

109