Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения - Страница 117

К оглавлению

117
Они теперь пируют
И ссору запивают
Вином благоуханным».
Печальный Слух с сомненьем покачал
Своей косматой головою;
За это рассердилась
Веселая Молва,
И началася драка.
Печальный Слух был неуклюж,
Веселая Молва
Была легка, проворна;
И мигом был Печальный Слух,
Прибитый, и́з города выгнан;
И снова начала она
По улицам летать,
И где ни пролетала,
Воздушную летунью
Старик и молодой,
Здоровый и недужный,
И бедный и богатый —
Ласкали, миловали;
Кому ж на сон грядущий
Услышать удавалось
Ее живое слово,
Тот сладко засыпал,
Обвеянный толпою
Веселых сновидений.

XV

Когда на следующий день
Явилось солнце и, раздернув
Востока занавес пурпурный,
Среди лазоревого неба
Свое воздвигло золотое
Всеосеняющее знамя,
Когда на пажитях земли
Под песню жаворонков звонких
Стада пространно зашумели, —
Труба военная столицу огласила,
И весь народ на площадь Истахара
Шумящею толпою побежал:
Там, разделяся на дружины,
Шло войско мимо Кейкавуса;
И перед каждою дружиной
Был вождь ее; а позади
Всей рати, отделясь от прочих,
Великий царства пехлеван,
На грозном Громе ехал
Рустем один. Не вел дружины он;
Но в нем одном была душа
Всего бесчисленного войска.
Его сабульскою дружиной
Военачальствовал Зевар;
А главным воеводой рати
Был Тус, испытанный боями.
Когда же царь все войско осмотрел —
Знамена заиграли,
Тимпаны загремели,
Задребезжали трубы,
Заржали грозно кони,
Пошли вперед дружины.
И, разлиясь широким наводненьем,
Шло войско к рубежам Ирана;
Под ним земля стонала и тряслася;
От топа конского дрожали горы;
От кликов тучи расшибались;
Стотысячно лик солнца отражался
На панцирях, на конских сбруях;
Как на пригорках в бурю
Волнуются вершины сосен,
Так волновались перья и султаны
На шишаках и на тюрбанах;
И там земля, как пестрый луг, сияла,
Где войско шло; но где оно прошло,
Там все являлось голой степью,
Там были все ключи иссушены
И в пыль растоптаны все нивы.
И скоро войско на границе
Ирана стан свой утвердило
В виду горы, на высоте которой,
Окрестности владыка, Белый Замок
Стоял, как туча громовая,
И в глубине той тучи громовой
Таился молния Зораб.

Книга пятая
Пир в Белом Замке

I

Зораб обрадован был вестью
О приближенье к замку персов;
Ему наскучило давно
Сидеть без дела за стенами
И ждать прибытия гостей…
Вот наконец пожаловали гости.
И было все готово к их приему:
И замок, снова укрепленный,
И рать, и мужество Зораба.
И вместе с Баруманом
Зораб, взошед на башню,
Окинул, как орел,
Очами всю окрестность —
Очам его открылось
Идущее вдали,
Дружина за дружиной,
Бесчисленное войско.
Как смелый радуется ястреб,
Увидя стадо голубей,
В котором он любого
Из множества в добычу выбрать может,
Так храброго Зораба
Обрадовала сила
Идущего против него врага.
Но Баруман от страха побледнел;
И, страх его заметя,
Зораб сказал с улыбкой:
«Не бойся, наведи
На щеки прежний их румянец.
Смотри, какой огромный ряд дружин!
Как он оружием сверкает!
Как много их сюда пришло,
Чтоб здесь мне дать победы славу!
И слава та навек моею будет!
Но если б я и гибель встретил
В борьбе с такой великой силой —
Все будет мне хвалою от людей,
Что я дерзнул надеяться победы.
Против утеса одного
Их море целое стеклося;
При имени моем затрепетал
В своей столице Кейкавус;
Все витязи Ирана,
Которых мужество и силу
Повсюду славят в громких песнях,
Сошлися здесь против Зораба.
Скажи, о Баруман,
Не видишь ли в толпе
Там витязя такого,
С которым было б славно
И радостно сразиться,
Который лишь на сильных
И славных подымает
Прославленный свой меч,
Которому в бою не уступить
Великой честью озарило б
Мои младые годы?
Скажи, о Баруман,
Не видишь ли в толпе
Там витязя такого?»
Так спрашивал Зораб;
Но он не смел
По имени того назвать,
От чьей руки так скоро
Ему судьба назначила погибнуть.

II

И Баруман ответствовал Зорабу:
«Там много витязей, с которыми сразиться
Тебе великой было б славой;
Но знать хочу, о ком ты мыслишь сам?
О! благородно пламенеет,
Как факел, ночи озаритель,
Твоей души отважность молодая!
Но берегись, чтоб не упал
Твой факел в воду, — в хладной влаге
Он заклокочет, зашипит
И, задымяся, вдруг погаснет;
Не ведай страха, но врага
Не презирай: непостоянно счастье;
За ним твой конь летит, как на крылах,
Но миг один — во рву и конь и всадник.
Был мир, война спала —
Ее теперь ты разбудил;
Но знаешь ли, какую схватит
Она добычу жадными когтями?
Не удивляйся ж, примечая,
Что я дрожу, — не за себя дрожу я,
Дрожу за всех, чей будет вынут жребий,
И за тебя — судьбина прихотлива,
Она всегда бросается на лучших.
Иди же в бой, Зораб,
Не опрометчивым ребенком,
117